Текст: nina.kink | Коллажи: anin.cukier
Anguilla Anguilla, Европейский Угорь
“Почему угорь такой популярный, дорогой и вкусный?”–задается вопросом кулинарный блогер. Европейские ученые совещаются на конференции: “Как заставить угря европейского плодиться в неволе?”
Fuck you, people, годами говорил угорь и уплывал в свое вечное путешествие от Саргассова моря к Саргассову морю, из жизни в смерть, из смерти обратно в жизнь: “Зато сколько жизней я проживу на своем угорьем веку! Ла-ла, ангилла-ангилла, пока мы были личинками, нас ели рыбы! Мы растили наши тела, чтобы их поедали люди, ангилла! Мы скрывали от вас тайну своих перерождений, пока могли, ангилла!”
Плывет угорь, поет угорь, перерождается из себя в себя. Но мы-то с вами знаем, что если Его Величеству Человеку нравится что-то жрать, то когда у него не получится заставить вас, угрей, размножаться по его требованию, Его Величество начнет вас клонировать, ангилла-ангилла.
Oncorhynchus mykiss. Не вижу радуги
“Радужная форель—это лосось?” Спрашивают люди у всезнающего гугла и получают ответ в белках, жирах и углеводах. Аа, вкусно, аа, полезно. «Да этих несчастных форелей, лососей,» переживает мой папа, «кормят хуже, чем свиней; они там в цистерне тысячами в нечеловеческих условиях…» Мой папа переживает не столько за форелей и лососей, сколько за количество и качество потребляемого мной белка—мой папа хочет мне здоровой и долгой жизни.
Раз или два в месяц я покупаю филе лосося в магазине. На упаковке написано число, до которого его нужно съесть; написано, что он был разморожен и что он был выращен на ферме в Норвегии. Дома я готовлю лосося на ужин. Мою лосося под проточной холодной водой– мягкая плоть слизится у меня под пальцами, в животе от этого немного тошноты—он был живым, а сейчас нет. Но я переступлю через тошноту к моменту, когда я буду тебя, лососика, вынимать из духовки, а ты будешь разговаривать со мной брызжущим жиром. Ты будешь в меня брызгать жиром, а в тебя благодарностью: Спасибо тебе, Лосось, за то, что копил в своем теле энергию всю свою недлинную жизнь. Прости, что я с тобой уж так. Но и ты пойми: тебя не было бы вообще, если бы не я. Норвежский фермер, рыбий бог, не зачал бы тебя, не сделал бы тебя–если бы моего рта и живота не было в Калифорнии. Так что, ты, Лосось, можно сказать, выполнил свой долг, накормив меня. А я выполню сейчас мой долг, когда тебя съем. Спасибо тебе, Лосось, и спасибо мне, поедателю Лосося, и спасибо норвежскому фермеру, и спасибо нашему богу движения Капитализму, что поднес твою, Лосось, плоть к моему рту, аминь.
Salvelinus fontinalis. Видел море
Пытался вырваться к морю, мечтал о море. Море: манило. Море, море, море, м,о,р,е. Распадалось на буквы, теряло смысл, собиралось в волну, несло к себе. Море это не то что этот ручей, где каждый закоулок знаком, где каждая коряга знает твое имя. В нашем роду всегда рождался такой, который рвался к морю и находил путь по запаху соли и положению звезд. В бесконечности моря—достигнута цель!—менял свой цвет даже, становился серебристым—чтобы лучше подмигивать звездам, что смотрятся в ночное море как в зеркало. Но лишь наедался морем, напивался опасной свободы–как грубая природная сила тянула домой, в родной ручей. Возвращайся, возвращайся домой, чтобы продолжиться, в море соленом никак не получится. Домой не успел, пал жертвой состязания по спортивной рыбалке. Зато: пожил по-за стадии личинки. Видел море.
Аристихус Нобилис
В магазине продавали живых карпов, дешево, и она купила одного. Сейчас, когда она пришла домой, она стояла на кухне и смотрела на уставшую рыбу в прозрачном пакете. Рыба смотрела темным мутным глазом в ответ, открывала рот, а потом сделала резкое движение телом, как будто выпрыгнула из рук—и пакет упал на пол.
“Я не смогу ее убить”, подумала она и пошла набирать в ванну холодной воды. Набрала до половины, отпустила карпа в ванну. Рыба изогнулась телом с силой, но потом застыла бездвижно на дне ванны и продолжила открывать рот. «Значит, живой», подумала она, представила себе, как он умрет, упадет на бок и всплывет на поверхность. «Больше никогда», пообещала она себе.
Вечером того же дня к ней заехала школьная подруга, с которой они не виделись пять лет. Подруга жила в другом городе, а в этот город приехала на сессию в университете, где она училась на маркетолога. С порога подруга попросилась переночевать одну ночь, “а на следующую нас заселят в общежитие”.
“Конечно, конечно”, сказала хозяйка квартиры, не удивившись. “Только у меня в ванне карп”, сказала она и повела подругу в ванну показывать карпа. Подруга, смеясь, болтала о сессии, экзамене по политической экономике, о накладке с общежитием–как будто не было пяти лет, что они не виделись.
Ванна была маленькая—розовые стены, занавеска для душа с большими синими тюльпанами, за занавеской ванна и карп. Подруга сначала посмотрела на себя в зеркало над раковиной и поправила прическу—у нее были темно-каштановые волосы, подстриженные и уложенные в эффектное каре с короткой челкой. Потом посмотрела на карпа—карп не двигался, но продолжал открывать и закрывать рот. “Ты же понимаешь, что ты его пытаешь? Что это для него большее мучение, чем не жить—быть в этой воде в ванне, с недостаточным количеством воздуха?”
“Я понимаю”, сказала хозяйка квартиры и карпа, “но я не смогла его убить”.
“Зачем же ты его купила?”
Зачем? Он был дешевый; кажется, ее мама когда-то покупала живых карпов и в этом не было ничего необычного; и что тут такого сложного–почистить и разделать рыбу; нужно было что-то купить на ужин, она купила карпа. В маленькой ванне лицо подруги было близко к ее лицу—у подруги была красивая прозрачная кожа, без пор, прыщиков и шрамов, и хозяйка квартиры вспомнила, почему они так долго не виделись, хоть это была и не первая сессия бывшей лучшей подруги в этом городе.
Через час карп был убит: для этого хозяйка квартиры позвала знакомого мужчину, Виктора, соседа, с которым у нее был вялотекущий роман. Виктор был вдохновлен тем, что его позвали; убийство карпа осуществил быстрым ударом рукояткой кухонного ножа, почти неслышного «хлоп». Виктор сам же почистил, разделал и пожарил карпа в сметане, развлекая двух женщин анекдотами про рыбаков. Хозяйка квартиры наблюдала за тем, как Виктор красиво взял все под контроль, и была благодарна ему за то, что не спросил ее, зачем она купила карпа и за то, как он был отдаленно вежлив с ее подругой с безупречной кожей. Она ела карпа, выплевывала рыбьи косточки и думала, что пойдет ночевать к Виктору. И подруге будет удобнее в квартире с одним спальным диваном. “Только нужно вынести мусор на ночь”. Горка невостребованных внутренностей карпа блестела верхним слоем мусорного ведра.
